А вот что пишут специалисты:

Дана Бойд
Аутизм в социальном программном обеспечении

Наверное, год 2004 войдет в историю как год, в котором «ботаников» из Кремниевой долины с их социальными дисфункциями начали привлекать капитал к кодированию своего синдрома Аспергера в социальных интерфейсах. Эти интерфейсы создаются ими на базе Orkut и LinkedIn демонстрируют, что их разработчики совершенно не понимают взаимодействия между людьми, не говоря уже о взаимодействиях при посредничестве компьютера. Недавно я узнал из блога Даны, что AOL. позволяет иметь только 200 друзей. Прежде всего, что это за число такое — 200? Это даже не степень двойки! Что происходит! Я прямо-таки слышу Дастина Хоффмана в «Человеке дождя»: «Нельзя иметь больше 200 друзей. Нужно удалить друга. Это плохо». - Ред.

Мы, технические специалисты, часто ставим во главу угла применение технологий вместо того, чтобы строить технологию на базе привычек и потребностей пользователя. В этом докладе я сделаю шаг назад и предложу иной взгляд на то, ЧТО мы, техники и бизнесмены, сделали, и какие ценности мы сформировали в пользователях.
Моя цель — заставить нас изменить свой подход, чтобы он был действительно направлен на удовлетворение людских потребностей.

Среда общения, научная фантастика и психические расстройства

Хотя «социальное программное обеспечение» принадлежит к числу недавних явлений технического сообщества, понятие «среды общения» существует с первых дней Интернета. Электронная почта, BBS, Usenet, чат, MUD и MOO прочно захватили воображение изобретателей новых технологий в 1980-е и 1990-е годы. Параллельно с разработкой этих технологий академики и провидцы вешали о том, какие утопические мечты могут быть воплощены благодаря этим новшествам, В их речах отражались концепции, предлагавшиеся научной фантастикой, но нередко без богатого воображения авторов-фантастов. Идеалисты представляли себе мир, в котором телесная оболочка становится абсолютно несущественной, потому что в виртуальном мире никто не будет знать, что вы представляете собой на самом деле.
Хотя многие авторы научной фантастики пытаются передать нюансы человеческого поведения, их основное внимание сосредоточено на сюжете, и социальные аспекты, связанные с технологиями, часто излагаются лишь в той мере, в которой они затрагивают сюжет. Построение глобальных предположений на базе ограниченных сценариев, предлагаемых научной фантастикой, — дело сомнительное, поскольку при этом утрачивается замечательное разнообразие человеческого поведения.
Научная фантастика не пытается понять человеческую психологию в целом; авторы всего лишь пытаются использовать некоторые аспекты человеческого поведения для своего повествования.
Расширение этих концептуальных моделей до мира в целом не может устоять в столкновении с реальностью, потому что наши жизни не укладываются в четкую линию повествования. С точки зрения человеческой психологии научно-фантастические модели часто наивны и упрощены, они являются инструментами для развития сюжета. За пределами фантастики человеческая психология была темой культурного дискурса в течение двух последних десятилетий, а темы человеческих дисфункций и психических расстройств проникли в массовое сознание через научно-популярные статьи и фильмы. Вспомните, что Джордж Буш старший объявил 1990-е годы «десятилетием мозга».
Хотя в популярной литературе нашли отражение все типы психических расстройств, тема расщепления личности особенно захватила воображение публики в 1980-е и 90-е годы. Расщепление личности стало восприниматься как каноническое психическое заболевание, и некоторые фильмы попытались воспроизвести его сущность.
Обсуждения человеческой психологии, психических расстройств и расщепления личности также появлялись в Интернете. Сэнди Стоун (Sendy Stone) и Шерри Теркл (Sherry Turkle), два известных исследователя сред общения, анализировали возможности, открываемые цифровыми взаимодействиями в контексте расщепления личности. Они увидели возможность ведения «параллельных жизней и создания альтернативных личностей как перспективу освобождения субъекта от ограничений физического тела в повседневной жизни.
Технологии сетевого общения не только поддерживали, но и поощряли применение псевдонимов; даже сегодня это средство рассматривается как защита от вторжения в личную жизнь. Людей подталкивают к фрагментации личности на псевдонимы с целью должной контекстуализации их сетевого общения. Фактически поощряется формирование «альтернативных “я”».
И знаете, что оказалось? В реальности люди не настолько фрагментированы. Хотя они могут вести многогранную жизнь, их контроль над тем, какую информацию о себе следует предоставлять в каждом конкретном случае, слишком тонок для простого деления на несколько личностей. К сожалению, наши ранние представления о расщеплении личности проникли не только в разговоры, но и в реальные технологии сред общения. Когда бы я ни выражала беспокойство о конфиденциальности или уязвимости личности, мне часто говорили, что людям просто следует создать несколько виртуальных личностей.
Только подумайте, как это глупо. Ради чего заставлять людей имитировать психическое расстройство в цифровом мире? Мы делаем это потому, что построенная нами технология не учитывает нюансов многогранности личности, к которой уже привыкли люди. Нас, технарей, на курсах системотехники учили отделять политику от механизмов. Мы предполагаем, что люди сами разберутся с политикой, не понимая, что мы ограничили их возможности своими технологиями.
Как выяснилось, Интернет так и не превратился в фантастический мир, в котором социальная личность перестала играть какую-либо роль. В проекте «Игра Тьюринга»1 Эми Брукман (Amy Bruckman) показала, что люди проявляют свою повседневную личность через виртуальные персоны даже в том случае, когда они стараются действовать иначе. В наши дни существуют технологические разногласия между интегрированными системами подтверждения личности2 (такими, как Passport) и продолжающейся тенденцией к построению систем, в которых пользователи создают новую личность для каждой системы. дебаты на эту тему имеют псевдорелигиозную окраску, но все усилия, о которых мне известно, по-прежнему концентрируются на технологии, а не на людях и практике. Из-за этой смены фокусировки такие вещи, как списки контроля доступа (ACL) и открытые протоколы FOAF (Frend of a Frend) обречены на неудачу. Они не имеют аналогов в повседневной жизни.

Аутизм и синдром дефицита внимания

Ранние среды общения были скованы представлениями научной фантастики и метафорами популярной психологии, но и современные среды общения не избавлены от этих стереотипов. Социальные расстройства, хотя и несколько иные, продолжают влиять на наши представления о человеческой психологии.
Возьмем многочисленные статьи об аутизме и синдроме Аспергера в 2003— 2004 годах, для тех, кто не слышал о синдроме Аспергера, напомню: это умеренная форма аутизма, для которой характерно нормальное развитие интеллекта с ограниченными социальными и коммуникативными навыками. Пациенты с синдромом Аспергера часто стремятся систематизировать социальную деятельность для придания ей структуры, необходимой для ее процедурного выполнения в повседневной жизни. Важно заметить, что синдром Аспергера часто объединяется с другим *психическим расстройствома, любимым средствами массовой информации: синдромом дефицита внимания (СДВ). для синдрома дефицита внимания часто характерна невозможность сосредоточиться на выполняемой работе, склонность к чрезмерному сосредоточению с последующей полной потерей концентрации. Как и в случае с расщеплением личности, из-за средств массовой информации аутизм и СНВ стали выглядеть явлением обыденным и повсеместным.
Разработчики технологий тоже приняли эти концепции и способствовали их развитию, отметив их ценность для стиля жизни «настоящего технаря». Многие из вас сейчас смотрят на экраны своих ноутбуков, работая в многозадачном режиме3. Хотя они запомнят только часть моего доклада, вероятно, они скажут, что запомнили самое важное, или что они практикуются в модном «перманентном частичном внимании». Возможно, среди них действительно найдутся такие знатоки, и все же мне кажется, что большинство слушателей не уделяет внимания ни мне, ни компьютеру. Но они хотят быть мастерами перманентного частичного внимания, потому что им сказали, что это характерно для всех крутых парней.
Конечно, аутизм куда менее эффектен, чем СДВ, но некоторые его аспекты поощряются в культуре. Культура «компьютерщиков» всегда сторонилась идей приемлемого социального общения, а ее члены гордятся своим правом поступать так, как им хочется. Не поймите меня неверно — я всю жизнь была бунтарем. И все же в социальной жизни и умении общаться с другими на общепринятых условиях есть свои преимущества.

Социально непригодные компьютеры

Компьютеры, как и их создатели, известны своей социальной непригодностью. Тем не менее, в средах общения компьютеры начинают играть социальную роль или превращаются в посредников между людьми, участвующими в социальном общении. Однако их позиция в социальной жизни вовсе не делает технологию более социально доступной; функции компьютеров сильно зависят от того, что им разрешают делать люди. Таким образом, дело программиста — наделить технологию возможностями, которые позволят ей работать в социальной жизни.
Что это означает применительно к средам общения? Мы не понимаем, как на самом деле работает социальная жизнь. Поэтому мы строим грубые приближенные модели для нее и для человеческой психологии. В современном технологическом мире предпосылки для этих моделей часто делаются на основании материалов, почерпнутых из научной фантастики и популярной психологии, потому что мы гордимся своим полным непониманием социальной жизни. Упрощенное или механическое понимание социальной жизни характерно для личностей, склонных к аутизму.
С точки зрения аутиста явления социальной жизни могут и должны обрабатываться на программном и алгоритмическом уровне, и восприниматься на уровне простых категорий. Сложные отношения, в которые люди ежедневно вступают в повседневной жизни, сводятся к сегментированным возможностям. Когда мы учим детей, склонных к аутизму, участвовать в социальной жизни, мы объясняем им смысл таких простых понятий, как выражение лица: что улыбка означает доброжелательность, а нахмуренные брови — озабоченность. Шаг за шагом мы препарируем социальные аффекты и пытаемся формализовать их, чтобы дети
могли понять окружающий мир. То же самое мы пытаемся проделать с компьютерами. Как это отличается от простого вопроса: «Ты мне друг или нет?»
Возьмем недавний всплеск интереса к многозвенным социальным сетям — таким как Frirndster, Tribe.net, LinkedIn, Orkut и т. д. Эти технологии пытаются формализовать процесс построения и управления отношениями среди людей и предполагают, что вы можете присваивать рейтинги своим друзьям. В некоторых случаях они на процедурном уровне управляют процессом общения с новыми людьми, предоставляя своим пользователям формализованный процесс для установления контактов.
Несомненно, такой подход обладает своими достоинствами, поскольку он легко формализуется, однако меня пугает, когда люди считают это моделью социальной жизни. Он настолько упрощен, что люди вынуждены вступать в общение так, словно они страдают аутизмом, и все взаимодействия между ними должны строиться на процедурном уровне. Конечно, процедурный подход помогает людям, нуждающимся в систематизации такого рода, но это не универсальная модель, которая подходит абсолютно всем. Более того, к каким последствиям приводит наличие технологий, требующих механистического вовлечения новых участников в процесс общения? действительно ли нам нужна социальная жизнь, поощряющая аутистический стиль общения?
Всем известна склонность технарей» строить программное обеспечение на основании своих собственных привычек и ценностей (вместо потребностей и ценностей других людей). Однако при таком подходе массовый пользователь часто остается в проигрыше; ему приходится либо принимать представления, выдвинутые разработчиками, либо отказаться от попыток. Если мы действительно пытаемся построить среду общения с поддержкой социальных взаимодействий, не следует ли взять за основу знакомые стереотипы социальной жизни? Почему бы не обеспечить поддержку громадного разнообразия нюансов, позволяющих людям общаться по-разному в зависимости от своих потребностей?
Ни одна из многозвенных социальных сетей не моделирует повседневную жизнь. Если вы захотите понять, в чем эти сети отклоняются от социальной жизни, и на какой теоретической основе они намеренно строились, обратитесь к другим моим работам4. Но поймите, что создание интегрированных систем подтверждения личности, обслуживающих эти сети, не решит фундаментальных проблем, заложенных в самой технологии. Невозможно лечить расстройство расщепления личности, чтобы решить проблему с аутизмом. А ведь именно это мы пытаемся сделать, говоря о протоколах FOAF.
Впрочем, это не означает, что упрощенные модели повседневной жизни неинтересны, и с ними нельзя поиграть. Люди любят видеть упрощенные модели самих себя. Как вы думаете, почему так популярны опросы типа «На какого персонажа “Звездных Войн” вы похожи?» Они не несут глубокого смысла, но предоставляют интересное отражение, возможность для социальной игры. Они открывают такие же возможности для внутреннего и внешнего обмена мнениями, как и карты таро, не претендуя на роль осмысленной модели чьей-либо социальной психологии.
Упрощенные модели человеческого взаимодействия получили повсеместное распространение в нашей отрасли. В процессе быстрого принятия технологий, базирующихся на этих моделях, мы превозносим достоинства этих технологий, но не задумываемся, что же люди в действительности с ними делают.

Успех Frendster

для примера возьмем Frendster. Этот сайт разрабатывался как своего рода служба знакомств. Предполагаемый сценарий использования был простым: дать людям возможность спланировать свою сеть общения, чтобы одинокие люди могли познакомиться с другими одинокими людьми в доверенной среде. И знаете, что произошло? Большинство пользователей отвергло этот сценарий. даже те, кто пользовался функцией представления, часто делал это для своих друзей, чтобы они могли подключиться к сайту. Успех Етiепег не имел никакого отношения к его исходной цели или концепции. Вместо этого пользователи рассматривали Ргiеп1ег как гибкую среду, которую можно было приспособить для отражения их собственных социальных привычек. Узнавая, как люди включают Frendster в свою повседневную жизнь, я был очарован тем, что так много разных людей находят ему так много разных применений. Одни воспринимали Frendster как инструмент для сбора информации о друзьях и посторонних. Он также использовался как игровая среда, канал распространения наркотиков, антидепрессант, конкурс популярности для будущих королев школьных балов, и т. д.
В течение некоторого времени было решено ограничить доступ к Frendster из-за вечно растущих простоев и неважного быстродействия. Одновременно прикладывались усилия к контролю над тем, что и как делали пользователи. Это отчасти сняло проблемы с нагрузкой за счет оттока ранних сторонников Frendster. Многим из них стало скучно, и они были разочарованы сайтом; он перестал обеспечивать весь диапазон интерактивных возможностей, которые привлекли их сюда. Тем не менее, появились другие группы пользователей с другими привычками. которые нашли новые механизмы взаимодействия с Frendster.
Простота Frendster позволяла снова и снова адаптировать его для новых целей. Популярность Frendster не доказала правильности базовой модели, многозвенных социальных сетей или ценностей, воплощенных в этой технологии. Успех Frendster доказал лишь то, что люди любят гибкие системы, которые позволяют им поразмышлять о своей личности и социальном окружении. Стремительный рост популярности Frendster объяснялся именно гибкостью, а не тем, что публика приняла ценности, заложенные в эту систему.
За последний год сотни компаний решили, что социальные сети — модная штука, и их необходимо внедрять повсюду. Мне часто говорят, что социальные сети — будущее общения в Интернете. Но на самом деле они всегда были краеугольным камнем Интернета. Отличается лишь то, что мы попытались механически упорядочить, формализовать их. Это вовсе не привело к неожиданному появлению социальных сетей как нового явления; формализация означала лишь то, что они стали менее серьезными, более «игрушечными». Все остальные социальные сети Интернета внедрены в другой комплекс стереотипов, не требующий отдельного практического применения, оправдывающего их существование.
В своей текущей версии социальные сети являются вспомогательным механизмом. Мы конструируем свою личность в контексте других людей. Мы приводим списки друзей и сообществ, чтобы показать, кто мы такие и во что верим. Мы заполняем свои блог-листы5 списками людей, которыми мы восхищаемся. Эти сигналы многое говорят об индивиде, но ничего не говорят о его социальной сети — об отношениях доверия или потоке информации.
Люди часто спрашивают меня, куда ушли ранние поклонники Frendster. Конечно, некоторые из них перешли на Tribe.net, MySpace или в другие социальные сети, но подавляющее большинство вернулось к своей прежней жизни, в которой такие средства не используются. Они обратились к Frendster не ради возможностей социальных сетей, а потому, что Frendster хорошо вписывался в их стиль жизни.

Технологии и практическое применение

Меня попросили обсудить будущие перспективы, и я должна сказать, что я немного разочарована. Существует тенденция следовать за модой, совершенствовать модные штуки и исправлять технологические недостатки. Но я боюсь, что при этом мы теряем из виду «большую картину». В этом контексте имеет смысл не совершенствование технологии с тем, чтобы разобраться с социальными последствиями «когда-нибудь потом», или построение миллиона систем-клонов, будто копирование способно принести большие деньги. Вместо этого необходимо сделать шаг назад и подумать о том, какие социальные привычки мы намерены отразить, и какие ценности мы закладываем в этих попытках. Самыми успешными социальными технологиями являются те, которые укладываются в стиль жизни и привычки людей; они заполняют существующие пробелы вместо того, чтобы создавать искусственные потребности. даже liveJornal базируется на стандартной привычке: ведении дневника. Эта система тоже развивалась на базе того, что пользователи liveJornal делали в сети и в реальном мире, и существующая практика уже мало напоминает ведение дневника.
другими словами, я не хочу сказать, будто мы можем предсказать, какие технологии хорошо войдут в людскую жизнь — однако мы можем учиться на уроках существующих технологий при создании наших собственных разработок.

Чтобы заставить технологию работать в контексте людских потребностей, возможны три пути:

1.Разработать технологию, разрекламировать ее до небес и потребовать, чтобы она вписалась в жизнь людей. Когда из этого ничего не выйдет — использовать метод «нагрузки. Иначе говоря, упакуйте свою разработку во что-нибудь нужное, чтобы люди были вынуждены ей пользоваться. Лично мне этот вариант кажется отвратным, хотя я понимаю, что так работает большая часть нашей отрасли.
2.Создать технологию, выложить ее в открытый доступ и посмотреть, что приживется. Последовать за людьми, которые ей пользуются. Понять их. Понять, что они делают, зачем, и какое место во всем этом занимает ваша технология. Развить технологию, чтобы она лучше отвечала потребностям и желаниям людей, которым она пришлась по душе.
3.Понять группу людей и их потребности, а затем разработать технологию, которая естественным образом укладывается в привычки этих людей. Сделать технологию общедоступной.
Лично я считаю, что два последних способа представляют добросовестный подход к проектированию социальных технологий. Третий способ — распространенный механизм, используемый аналитиками в этой области, а второй обещает стать полезным, когда проектировщики социального программного обеспечения остановятся и посмотрят, что же у них получилось, вместо того, чтобы выпустить новую технологию для решения технологических проблем.
Мы говорим о технологиях, предназначенных для общения людей с другими людьми. Пользователи могут вытворять самые невероятные вещи, но они выглядят странно только тогда, когда вы пытаетесь понять их со своей точки зрения. Попробуйте взглянуть на происходящее с точки зрения тех же пользователей. Вместо того, чтобы требовать от них нужного вам поведения, попробуйте понять, почему они выбирают путь, отличный от вашего. Когда вы начнете понимать логику их поступков, задача наполовину решена.
Самое сложное состоит в том, чтобы проектировать с точки зрения пользователя; полностью воспринять ее, а не просто допускать ее существование; формировать технологию на основании этой точки зрения, потому что именно пользователи способствуют эволюции. Когда мы ворчим по поводу этих противных пользователей, мы упускаем самое важное. Пользователи взаимодействуют с технологией не для того, чтобы что-то доказать нам. Они делают это, потому что технология укладывается в их представления о мире. Понимание, истинное понимание... вот ключ к успеху технологии.
В завершение мне хотелось бы привести цитату из статьи Дугласа Адамса «Как я перестал беспокоиться и полюбил Интернет.:
«Очень большая часть нашего мозга развивалась именно для выработки социальных принципов относительно того, кому можно доверять и почему».
Социальное программное обеспечение обладает потенциалом для настоящего реформирования процесса разработки технологий. Новые фирмы бросают технологии в массы, и массы работают с ними, находя непредвиденные новые применения. Мы можем либо повернуться к ним спиной и выпрашивать деньги у инвесторов, используя нашу собственную точку зрения, либо учитывать их интересы и убедить мир в том, что это более сознательный и ценный в долгосрочной перспективе подход для всех участников. Я отдаю свой голос за то, чтобы сосредоточиться на интересах обычных людей и перестать требовать, чтобы они участвовали в наших аутистских затеях. давайте предоставим им возможность осмысленно использовать подходы к социальной жизни во всех тонкостях.
[Спасибо Кори Доктороу (Cory Doctrow), Скотту Ледереру (Scott Lederer), Кевину Марксу (Kevin Marks) и многим другим за хорошие идеи и общение.]